Интервью главы Комитета «Нация и Свобода» Владимира Басманова для норвежского Университета Осло ( Universitetet i Oslo ) в рамках исследовательской работы Университета о современном национализме в Восточной Европе.
Часть I. #ИсторияНационализма #СловоСоратника
– Начнем с Вашей политической биографии. Когда и как Вы стали националистом, политическим деятелем?
В зиму с 1991 на 1992 год, в 11 лет, я оказался на встрече с народом представителей Национально-Патриотического Фронта «Память» в одном из кинотеатров Москвы, набитом до отказа огромным количеством людей. Всё, что я увидел и услышал там, – поразило меня, потому что ничего подобного я не слышал ранее. В 1992 году, я, проникшись национальной идеей, иногда стал брать газеты «Память», националистические брошюры, стоял с ними в метро – распространял их всем интересующимся, «чтобы люди узнали правду», мне казалось, что я причастен к большому делу через такой свой малый вклад маленького человека. Когда мне было 13 лет, я пошёл со своим старшим двоюродным братом Олегом, простым фермером из Подмосковья, к Парламенту страны – Верховному Совету, которому я симпатизировал, и который находился в осаде войск Ельцина. Не могу сказать, что на тот день моя политическая позиция была чёткой, но я считал, что нельзя быть в стороне от исторических событий. Тем более побывав первый раз у здания «Белого Дома», где находился Парламент, убедился, что по телевидению врут о том, какие люди и почему выступили в защиту Парламента. Хотя в «Памяти», к которой я был близок, был запрет на поддержку Верховного Совета, я поступил иначе, чем мне советовали мои старшие товарищи. Это оказался тот самый день, когда Ельцин, прослывший во всём мире «отцом российской демократии», решил расстрелять Парламент, чтобы утвердить свою, по сути, единоличную власть. Мой брат там убит, я получил осколочное ранение. Кровь, стрельба, мёртвые горожане, солдаты и милиционеры, убивающие прохожих на улицах – произошедшее оказало на меня неизгладимое впечатление, я окончательно понял, что власть в моей стране принадлежит не тем людям, что нельзя быть простым обывателем, надо вести борьбу. Мой другой старший брат – Александр Белов был тогда адъютантом у Дмитрия Дмитриевича Васильева, бессменного руководителя и духовного лидера того самого ультраправого Фронта «Память». Поэтому, как только я оправился от ранения, вышел из больницы, то рассказал своим друзьям по двору – обычным московским подросткам о том, что происходило у Белого Дома, и собрал из них небольшую политическую ячейку, для дальнейшего совместного участия в «Памяти». Через несколько дней, кажется это было 21 октября 1993 года, мы пришли в Штаб «Память» у метро «Добрынинская» на улице Валовой, и заявили, что просим принять нас в ряды Фронта, что мы хотим посвятить себя делу национального сопротивления за лучшее будущее для нашего народа.
В «Памяти» прошла большая часть моей молодости, когда другие юные люди ходили по клубам, я носил черную форму, раздавал листовки, и занимался «партийными» проектами, даже в университете выбрал заочное отделение, чтобы больше времени уделять борьбе.
Проблема «Памяти» была в том, что там всё вращалось вокруг Васильева, и люди были совершенно не привыкшие к инициативе. Когда Васильев находился в зрелом возрасте, и у него хватало сил и энергии двигать организацию вперёд, контролировать выполнение всех своих поручений – «Память» развивалась, но чем хуже становилось здоровье Васильева, тем больше наша политическая структура теряла свою активность и дееспособность. Я был лишь руководителем среднего звена, с 1994 г. – самым молодым командиром отделения (в дальнейшем – взвода), долгое время со званием старшего урядника, а затем подпоручика (во Фронте была своя структура, система званий, униформа), и не мог со своих позиций как-то реформировать «Память», которая к тому же была организацией военизированного типа, то есть младших соратников не спрашивали о том, что они могут предложить, а план о том «как нам перестроить Память» был бы воспринят как вопиющая наглость. Старшие командиры, окружившие Васильева, в конце концов остались определенного качества, не хотели ничего делать, они вымотались, и их всё устраивало.
Тогда, после длительных раздумий, я решил создать ДПНИ, Движение Против Нелегальной Иммиграции, которое стало настоящей массовой организаций. Официально ДПНИ было создано 10 июля 2002 года. Мы были довольно активной политической силой, однако настоящая политическая слава пришла к нам только в 2005 году, с первым Русским Маршем. Идея подобного мероприятия пришла мне в голову 1 мая 2005 года, я подумал «вот у коммунистов есть свой праздник, когда они заявляют о своих идеалах, почему бы не сделать аналогичный день для националистов»?
Центральный Совет ДПНИ подержал меня, после чего начались переговоры с другими организациями. ДПНИ просуществовало 9 лет, первые шесть лет я возглавлял Движение, затем руководил исполнительными структурами организации, входил в высший руководящий Совет Движения (сначала он назывался Центральный, потом Национальный). Отделения ДПНИ были созданы по всей стране – от Калининграда до Камчатки, это была самая массовая организация русских националистов нулевых годов. Сайт ДПНИ по цитируемости и посещаемости превышал сайт правящей в РФ партии «Единая Россия», ДПНИ выводило на улицы больше людей, чем любая политическая организация тех лет в стране. После запрета ДПНИ властями РФ, в 2011 году, мной и Дмитрием Дёмушкиным было инициировано создание Этнополитического Объединения Русские, где я так же руководил исполнительными структурами организации, в Политическом Совете я выполнял функции Секретаря, организовывающего проведение совещаний и контроль исполнения решений. Кроме того, в Политическом Совете Русских каждый соратник выступал в качестве Председателя на протяжении 3-х месяцев, по очереди. Объединение Русские просуществовали 4 года, до запрета властями РФ. При этом последний год существования был связан со значительной потерей активности и дееспособности организации, что было вызвано украинским кризисом. Поскольку я считал нужным вести полноценную политическую борьбу, в сентябре 2014 года мной, вместе с группой единомышленников, был создан Комитет «Нация и Свобода», который я возглавляю по сей день.
– По каким причинам Ваша деятельность привела Вас в эмиграцию?
– Когда народные сходы и массовые акции протеста, организуемые ДПНИ, начали по-настоящему пугать власти, силовые органы потребовали от меня закрыть ДПНИ, угрожая серьёзным тюремным сроком, если я откажусь. Тогда же было открыто уголовное дело на группу радикальных подростков из Протвино, убивших мигранта, их вожак был готов давать лживые показания против меня, заявляя под диктовку следствия, что он якобы выполнял мой приказ (никаких доказательств, кроме лжи запуганного подростка у них не было). В итоге, оговорив меня, этот человек получил 5 лет условно (!) за преднамеренное и жестокое убийство в составе группы лиц.
Я, конечно, не стал надеяться, что российский суд может в чем-то разобраться, тем более я не стал предавать своих соратников, и закрывать ДПНИ. Покинуть Россию было для меня единственным вариантом продолжить борьбу, и остаться на свободе. Уйдя от наружного наблюдения российских спецслужб, которые готовились к моему аресту, мне удалось выехать из страны, в эмиграции я оказался 19 апреля 2010 года. ДПНИ было запрещено через год. Закончились суды у «протвинских» подростков. В принципе я мог вернуться в Россию где-нибудь в 2014 году, поскольку человек, дававший на меня показания, уже получил свой условный приговор, риск оставался, но намного уменьшился. Но тут началось военное вторжение в Украину, многие кто выступил против него, так же как и я, были репрессированы в РФ (включая моего брата и многих близких соратников) и я подумал, что мне лучше не возвращаться – если я хочу продолжать свою политическую деятельность.
Спустя ещё какое-то время я узнал, что в отношении меня возбуждено уголовное дело в связи с публикациями неугодных Путину статей в интернете, в связи с чем я был официально объявлен в розыск властями РФ, а мой портрет размещен на сайте Министерства Внутренних Дел РФ в соответствующей рубрике. Весной 2016 года, я направил обращение на имя прокурора Международного Трибунала в Гаагу с просьбой начать расследование в отношении Путина по факту совершения им военных преступлений, а так же преступлений против человечности в Украине, России, Сирии и Великобритании. Практически сразу же последовало включение меня в базу «террористов и экстремистов» Росфинмониторинга, с последующей блокировкой всех финансовых счетов, открытых на моё имя, включая электронные кошельки. И я окончательно понял, что смогу добровольно вернуться только в Свободную Россию без Путина.
